Владислава Осьмак — экскурсовод, лектор, волонтер. Проводит бесплатные экскурсии по Андреевскому спуску, читает лекции в Открытом университете Майдана, помогает Библиотеке Майдана.

В свободное время слушает Брамса и Баха, а также современную украинскую музыку. Верит, что с Украиной все будет хорошо, главное — осознавать, что мы только в начале пути.

Волонтерство — это плетение горизонтальных сетей, связей.

Если кто-то в разгар сражения на Грушевского или на Майдане метет метлой, чтобы очистить хотя бы кусочек земли вокруг себя, считаю, что это — абсолютно гениальное деяние. Сродни сотворению мира — превращение хаоса в порядок.

Быть волонтером для меня — это делать то же, что я делаю в рамках основной своей профессии, но, — больше и бесплатно.

По жизни я — экскурсовод. А значит — ретранслятор. Черпаю знания из книг, из наблюдений за городской средой, пропускаю через себя, проживаю — вот и получается мой собственный, специфический взгляд на Киев.

Волонтерство — это плетение горизонтальных сетей, связей. На мои экскурсии кто-то просто приходит слушать, кто-то жертвует деньги на разные культурные мероприятия, кто-то сам проявляет инициативу и что-то придумывает. Так люди объединяются, из пассивного потребления переходят в активное сотворчество.

И мои экскурсии, и лекции, в том числе в Открытом университете Майдана — это немножко психотерапия.

Вообще-то, и мои экскурсии, и лекции, в том числе в Открытом университете Майдана — это немножко психотерапия. Как-то подошли ко мне два слушателя, оба — из Черновцов, оба — Васыли. «Когда, — спрашивают, — следующая лекция? Под ваши рассказы подремать можно».

Шутили, конечно. Но на самом деле это же здорово! Значит, работает то, во что я очень верю: иной раз важна не только и не столько информация, сколько передача чувств. И я так благодарна этим парням, уставшим, напряженным — ведь четвертый месяц на Майдане. Значит, поймали, почувствовали!

Когда началась революция, первые дни я работала «биомассой»: когда могла, приходила на Майдан и мерзла вместе со всеми. События ночи 29-30 ноября многое изменили: на Михайловской площади были мои студенты. Хотелось быть где-то рядом, на всякий случай. Но я долго не находила своего места в происходящем. Бросаться камнями я не умею. У меня даже подносить боеприпасы не получалось. Один раз, на Институтской, попыталась.

Страшно было, когда увидела снайперов на крыше. Видела, как из дула «калаша» вылетает пламя. В тот момент казалось, что расстреливают именно меня. Колени подогнулись от страха. Я заставила себя уйти. По дороге подобрала булыжник — люди вокруг собирали все, чем можно бросаться. Несла этот камень и каждой клеткой ощущала его тяжесть — чью-то смерть… Пронесла метров десять и положила.

Сердце тает, когда видишь, как вечером после патрулирования уставшие мужики садятся в библиотеке и упорно, часами читают…

Не было и нет во мне сильной ненависти даже к тем, кто стоял по другую сторону баррикад. Есть — по отношению к тем, кто отдавал им приказы.

Я долго искала свое место в общем деле: ходила на марши, подметала, раздавала листовки, при случае дрова разгружала — согревалась. После начала читать лекции в Открытом университете Майдана. И когда поняла, что кому-то это нужно, что есть отклик, поняла: место найдено. А потом появилась Библиотека Майдана.

Я там практически с первого дня. Поначалу нам несли огромное количество книг — несколько тысяч. Но и теперь, спустя два месяца, интерес не иссяк. Издательства и авторы приносят книги пачками, постоянно привозят свежие выпуски изданий «День», «Країна» и «Український тиждень». За что им огромное спасибо от всех наших читателей.

И нашим девочкам-волонтерам, которые не устают эти книги штамповать, сортировать, расставлять на полки, паковать для отправки в сельские библиотеки. И при этом красивые все такие. Понятно, почему у нас не меньше сотни читателей в день бывает. Прочитал книжку, вернул — получи конфету.

Сердце тает, когда видишь, как вечером после патрулирования уставшие мужики садятся вокруг стола в библиотеке и упорно, часами читают…

Иногда убрать плохое — это уже создать хорошее. Когда чисто снаружи — всегда чисто внутри.

То, что в последние годы происходит с Киевом, описать можно только с помощью обсценной лексики. Город неухожен, испачкан и «недолюблен». Но сейчас Киев меняется внутренне — люди становятся другими. Это такое счастье, что все больше горожан выходят за рамки своего «я». Мы все чаще хотим помочь другим и не зацикливаемся исключительно на себе. Чем больше будет местных инициатив, тем здоровее будет общество.

Сегодня происходит процесс возвращения города себе. Мы его отвоевали назад. Нам абсолютно ничего не принадлежало, а теперь город — наш.

Иногда убрать плохое — это уже создать хорошее. Когда чисто снаружи — всегда чисто внутри. Надеюсь, мы, горожане, будем достаточно трудолюбивы и неленивы, чтобы не дать уйти сегодняшним изменениям, как вода в песок.

Я верю, что все для нас закончится хорошо. Не обязательно завтра или через месяц, но в итоге все будет хорошо.

Я «конченый» филармонический человек: могу неделю подряд слушать струнные квартеты Брамса или «Хорошо темперированный клавир» Баха, потом — Пярта или Прайснера.

Но в последнее время меня все больше интересует современная украинская музыка — и рок, и другие жанры. С большим удовольствием слушаю группу «Кам’яний гість» и «Куку Шанель», при этом не устаю любить «Океан Ельзи», «Піккардійську Терцію» и «ManSound».

Из последних потрясений — «Хайтарма», про депортацию крымских татар. В конце фильма плакала, кажется, половина зала. Это, может быть, не шедевр, но очень искреннее кино.

Мне нравятся фильмы Кшиштофа Кесьлевского, особенно трилогия «Три цвета. Синий. Белый. Красный». Много раз пересматривала «Двойную жизнь Вероники».

Правда, настоящее кино сейчас — редкое удовольствие.

Душевные силы уходят в работу и волонтерство, поэтому на сон грядущий смотрю не арт-хаус, а бесконечные американские сериалы, в которых побеждает справедливость. Под них так славно засыпать.

Из последнего, что заинтересовало в зарубежной литературе — «Тишина» Питера Хега. Хорошо, что ее перевели на украинский. В современной украинской литературе — любимые Ирванец и Поваляева, тончайший Издрык и Моисей Фишбейн, который местами — как Бродский, только лучше.

А из написанного о Киеве советую «Хмари» Ивана Нечуя-Левицкого, повести Тараса Шевченко и Владимира Домонтовича, романы Павла Загребельного и потрясающую дилогию-антиутопию Юрия Щербака.

Мое место силы в Киеве — это Владимирская горка. Она меня лечит и восстанавливает. Это мой «санаторий».

Путешествую не так уж много — из-за работы сильно привязана к Киеву.

Очень люблю Андреевский спуск, с ним связаны 25 лет моей профессиональной деятельности.

Я работала в Музее Булгакова, Музее одной улицы. Во время последней реконструкции так больно было смотреть на то, что происходит со Спуском. В какой-то момент поняла: если хочу спать спокойно, нужно что-то делать. Фотографировала процесс реконструкции, общалась с людьми, вместе с Украинским представительством Фонда им. Генриха Белля организовывала общественную дискуссию о проблемах Андреевского спуска.

Так появились Фейсбук-страница и группа «Публічна мережа Андріївського узвозу» — новости улицы, обмен мнениями. Там же я делаю объявления о своих бесплатных экскурсиях по любимому Спуску. Приходит замечательная публика, в том числе с самого Андреевского спуска — жители, народные мастера.

Мое место силы в Киеве — это Владимирская горка. Она меня лечит и восстанавливает. Это мой «санаторий».

Если говорить о загранице, я бы вернулась в Афины, просто потому что мне там было очень хорошо. Если бы не было Киева, я смогла бы там жить.

Хочу поехать в США, чтобы повидаться с друзьями, которые живут в разных уголках — от Калифорнии до Аляски. Хочу в Тбилиси — город, с которым сложился роман с первого взгляда.

Люблю Москву. Я нашла там такие заковыристые закоулки, где мне хорошо. И еще у меня особые сантименты к Бердянску. Почему? Там люди любят свой город.

В жизни бывали разные времена… Сейчас я надолго вперед не заглядываю, просто живу и благодарю Бога за каждый день, плохой он или хороший.

Катерина Гриценко
Фото: Дмитрий Куницкий