Один из самых дорогих украинских художников. Его работы оцениваются в десятки тысяч долларов и выставляются в Третьяковке, МоМА и других мировых музеях и галереях.

Одессит, который насквозь пропитан иронией и разочарованием. Находит смысл жизни в живописи, а после продает свое виденье за внушительные суммы. О музыке предпочитает молчать, говорит только о хороших фильмах, беспощадно высказывает мнение о книгах. Разочарованно сетует, что общество деградирует и не может ответить на очевидные вопросы.

В детском садике рисовали маму, дерево, птичек, травку. В школе — вазочку, кубик, иллюстрации к сказкам. Потом в художественной школе — кувшинчик, капитель, гипсовые части лица. Все это были мои первые работы. Еще я как-то разрисовал химическим карандашом буфет-горку. Это была моя самая первая художественная работа. Но это уже другая история.

У меня есть картина 1981 года, на которой впервые получилась моя живопись. До этого я метался от кубизма и абстракции к живописному замесу, от контрастных цветов к монохромности. И вдруг я случайно написал эту работу и понял, что она моя.

Если проанализировать историю презентации Украины на Венецианском биеннале, то в каждом году есть какая-то своя странноватость — то фольк, то анахронизм, то откровенный китч. Хотя, среди участников от Украины, бывают вполне приличные художники. Вообще наша страна мало вызывает интереса и уважения. Мы, как художники, ассоциируемся с тем, какое у нас государство.

Хорошо пишется в мастерской, когда ее обживаю на ощупь, чувствую пространство. Через несколько лет она мне надоедает. Со сменой мастерской у меня начинается новый этап в жизни. После подвала в Одессе и маленькой темной комнатки в Америке, для меня сегодняшняя мастерская — счастье. Но сейчас чувствую, что нужно что-то менять.

Да, у меня есть одесские истории, которые уже кочуют по книгам. Например, история о том, как к моему другу художнику пришли знакомые наркоманы, увидели икону «Усекновение главы Иоанна Предтечи» и один другому сказал: «Ты приколись, как фуцина замочили». Потом я с удивлением нашел эту историю в книге Дмитрия Пригова «Живите в Москве».

Или вот еще такая история. Есть в Одессе такой рынок — Привоз. Слышали? Так вот, я был свидетелем некого конфликта на Привозе по поводу цены на помидоры. Почему, мол, так дорого, иди купи там, где дешевле и так далее. Нормальный разговор, который закончился тем, что спорящие друг другу сказали все, что думают и послали туда, куда могли. В итоге дама, которая продавала помидоры, говорит своей соседке: «Ну и как вам это нравится?». А другая отвечает: «О, я вас умоляю, шо вы хотите с этого народа, он же Гитлера до самоубийства довел!». Это не придуманное Жванецким, потому что ему эту историю рассказал я.

Что бы я построил в Киеве? Да высотку бы сделал где-нибудь рядом с Софией. Еще хорошо бы там торговый центр разместить с паркингом подземным, пятизвездочный отель, бутики. Еще кабак дорогой нужно сделать, чтобы там только депутаты ели, а лохи обходили стороной, потому что дорого. Да, если бы я все это реализовал, был бы богатым человеком. Если по итогу все бы не отжали.

Мне уже все на свете надоело — глупые люди надоели, жрать, бухать, говорить ни о чем надоело. Тем более, что интересных собеседников все меньше. Видя перед собой прогрессирующий дебилизм и тупость, начинаешь приходить в какое-то подавленное состояние. Хорошо одетая дама по российскому телевидению без тени смущения говорит, что не знает, кто написал Полонез Огинского. Но логично ведь, что Огинский!

Когда работаю, не пью алкоголь и не сажусь творить, если чувствую себя слабым или в плохом настроении.

У меня есть рисунок «Портрет слепого натурщика» 1903 года украинского классика Михаила Жука. Есть этюдик одного из лидеров одесских «Независимых» Теофила Фраермана. Также есть картины Валентина Хруща, Люды Ястреб, Савадова, Гнилицкого и многих других друзей. Да, я коллекционирую картины украинских художников.

В плане искусства я полигамен — люблю архаику и классику, Рембрандта и Пикассо, Херста, и Чапменов.

Мои вкусы со временем меняются. Вот я всегда четко знал, что больше люблю Сезанна, чем Ван Гога. Но лет пять назад в Метрополитене в Нью-Йорке я увидели большую выставку Ван Гога и понял, что раньше его недооценивал. Вот тогда я понял, что недооценил художника. Я, конечно и раньше знал, Ван Гог — великий мастер, но меня всегда смущал «миф Ван Гога» —  жил впроголодь, не продал ни одной работы при жизни, ухо себе отрезал, застрелился, и только потом признали. Миф заслонил от меня живопись.

Есть ли у меня своя легенда? Есть. Это легенда о том, что я художник с двумя ушами.

Сегодня человечество превращается в какое-то тупое стадо. Поэтому в свое время я стал мизантропом и мне все надоело. Единственное, что меня развлекает и без чего я чувствую себя плохо — это создание картин. Вот я рисую и все хорошо — успех. Сразу примиряешься с собой, жизнь перестает быть бессмысленной. Поэтому когда я долго не работаю, начинаю скучать, тосковать и мне  хочется что-то сделать.

Как рождаются картины? Сначала я плююсь, ругаюсь матом, после меня привлекает одна деталь, которую я начинаю развивать на уровне идеи. В какой-то момент могу перечеркнуть первостепенный замысел, ради другой идеи. Добавляю на холст цвета. Далее из абстрактной краски рождается что-то живое и начинает жить своей жизнью. Вот на этом моменте у меня с работой начинаются интимные отношения. Но иногда бывает все совершенно иначе. Порой идея приходит сразу, и ты откладываешь все, что раньше казалось очень важным...

Я бы не хотел говорить о музыке вообще, можно?

Хожу на концерты друзей. Бываю на Псое Короленко, например.  Даже, когда знаю все песни наизусть, все равно прихожу и слушаю. Это касается и знакомых джазовых, рок-исполнителей.

Музыка — это то, в чем я не эксперт. Поэтому я промолчу. Мои вкусы при мне и остаются.

Знаете, мои привязанности остались на уровне конца 80-х годов, люблю итальянских режиссеров. После к ним присоединились Гринуэй, Дэвид Линч. Всегда любил несоветский советский кинематограф. Сейчас так много хорошего кино, что я не в состоянии оценить все. Раньше было легко выделить шедевры. Но, с другой стороны, возросшее качество кинематографа, превращает то, что было мне дорого раньше, в общее место. Я рекомендовать ничего не буду.

Последнее, что посмотрел — испанский черно-белый немой фильм «Белоснежка». Также смотрел фильм «Ренуар».  Хоршие фильмы.

У меня есть много книг. Вот идите за мной, я покажу вам свой книжный шкаф. Что вы от меня хотите? Посмотрите, сколько их. Как я могу выделить из сотни книг что-то одно?

Литературный вкус у меня хороший, но нет автора, которого я читаю целенаправленно. А, Борис Акунин! Это лучший русский писатель всех времен и народов. Лучше, чем занудный Толостоевский. Акунин пишет, изящно и не сильно напрягает. Книжки напечатаны  крупным шрифтом, благодаря чему читаются за несколько часов. Просто прекрасно.

Я буквально вчера купил роман Винничука «Танго смерти», дочитал до 17 страницы и, не выдержал, позвонил Оксане Забужко в слезах. Я испытал катарсис. Роман начинается с кульминационной сцены, где в ожидании самоподрыва сидят четыре друга бандеровца, один из них — украинец, другой — поляк, третий — немец, а четвертый — еврей.

Какие-то книги стоят для того, чтобы просто были, никак не решусь их выбросить. Вот, например, Чехов — не мой любимый писатель. Я вообще привык, что книги — это дефицит. Помню, как маленьким мальчиком каждый четверг занимал очередь с утра в букинистический магазин, который с 10 открывался. Поэтому у меня есть с советских времен уважение к печатному слову. Выбрасывать книги мне сложно.

Я не очень люблю путешествовать. Но, тем не менее, я влюбляюсь в каждый город, в котором чувствуется вкус истории. Я очень люблю Прагу.

Просто невозможно не быть очарованным Венецией. Нужно быть инвалидом, чтобы не прочувствовать магию города.

Когда мы ночью приехали в Рим, вышли на улицу, свернули за угол в поисках кафе и увидели Колизей, я ощутил состояние близкое к помешательству. Я люблю города, наполненные историей и смыслом: Париж, Лондон, Иерусалим, Флоренция, Берлин, Будапешт, Вена, Барселона. На Гавайях мне было очень скучно. Хотя красиво.

Места силы у меня нет, но вместо места силы — до сих пор Одесса. Попадая в Одессу, я чувствую себя Прустом, который съел бисквит.

Я хочу продолжать свои планы! Вот у меня стоят, прошедшие внутреннюю цензуру, семь эскизов. Нужно позвонить в Луцк, когда же они мне подрамники привезут. Задерживают, сволочи.

А еще есть задумки, о которых я вам не расскажу, чтобы не сглазить. Это будет неожиданностью для всех, если все получится.

Катерина Гриценко
Автор фото: Дмитрий Куницкий