Беседа с Катериной Офлиян («её») на Open.ua.

Накануне первого сольного концерта в Киеве (4 ноября, Atlas) одной из самых интересных украинских команд года, мы пообщались с фронтвумен и главным двигателем группы «её» Катей Офлиян.

Специально для Open.ua Катя рассказала об источниках вдохновения, теме постсоветской Украины в песнях и имидже группы, о любимых «офигитительных» музыкантах, истории создания песни «Wake up», симпатиях среди украинских групп и о том, зачем ей все это нужно.

Об условных приветах Ирине Билык и Наталье Могилевской в некоторых песнях «её»

Я за то, чтобы быть собой. Если оно лезет — то оно лезет.

Когда я сажусь писать песни, то никаких специальных замыслов у меня нет. Просто есть в атмосфере зудящее что-то, какие-то вибрации, которые каким-то образом вытекают в определенные фразы и мелодии. Так как группа «её» изначально сказала, что занимается собой, своим окружением, то весь бэкграунд, который из меня и из нас лезет, мы используем, применяем, ничем не брезгуя.

90-е — это мое детство, Могилевская и Билык — это мое детство. Видимо на каком-то этапе как-то что-то тогда отложилось и вылезло сейчас вот таким вот образом (в виде песен «милий» и «я кажу ні» — прим. ред.).

Люди реагируют на такие отсылки к прошлому по-разному — некоторые плюются и говорят: «фу-фу-фу, какая мерзость», а других наоборот они цепляют, потому что в этом они узнают себя. Я за то, чтобы быть собой. Если такое лезет — то оно лезет безудержно.

Об атрибутах девяностых в имидже группы

Нам свойственно соединение несоединимых материй.

Поэтому при разработке визуализации проекта мы взаимодействовали с фотохудожниками, с людьми, у которых есть понимание визуального искусства, чутье, вкус. Именно поэтому у нас появилась Полина Карпова — наш фотохудожник, которая подбирала нам образы, костюмы.

А во время съемок первого клипа «Хавьер» у нас был Семен Мозговой, которому мы пересказали наш концепт, чего бы нам хотелось, что мы сами любим и после этого у него родился целый набор разных образов — были и киношные перекликания с фильмом «Леон», и эти цветные спортивные костюмы, и мы в роли привидений.

Для меня главное — художественная обработка, а не просто акцент на отдельных атрибутах.   

Единственное — мы говорили, что для нас очень важно быть какими-то ядовитыми — в цветах, во всем, потому что, как мне кажется, все наши музыканты либо черно-белые, либо темно-серые, выдержанные и холодные — такие вот дистиллированные. Но по нашим ощущениям, культуре и менталитету — нам это совсем не свойственно, зато характерны лоскутные сочетания, соединение несоединимых материй.

Вот, например, лоскутные ковры — именно так я ощущаю нашего человека и украинскую культуру. Ведь в нашей культуре одновременно живет все, чувствуется влияние и Запада, и Востока. Наша начинка и бытовой магический реализм — домовые, мавки, русалки — у нас все это присутствует, на каком-то уровне. Язычество сочетается с православием и другими элементами. Когда все это перемешивается и получаемся мы. И украинцы точно не черно-белые или темно-серые. Поэтому для меня главное — художественная обработка, а не просто акцент на отдельных атрибутах.    

О фильме или режиссере, которым подошла бы музыка «её»

Надо подумать… Это должно быть что-то такое масштабное, безусловно, насыщенное и событийное. Мне почему-то в голову пришел Квентин Тарантино. Думаю, понятно почему — его образ из «Убить Билла» и вообще его женщины довольно воинственно настроены, как правило. С ним мы могли бы посотрудничать, написать чего-нибудь. А еще, наверное, Педро Альмодовар. Такой красный, ядовитый, странный — к его фильмам подошла бы «её». Но не к тем фильмам, где он медитирует, а там, где действительно развиваются события.

О табу в концертных предложениях  

Никогда бы не выступила ни за какие деньги? Конечно, есть такие вещи… Путин на ковре, Янукович — я бы не хотела участвовать во всех этих политических грязях. Мероприятия, посвященные ачеловеческим ценностям меня бы, конечно, смутили. Я же все-таки гуманист.

О концертах-сюрпризах, выступлениях без подготовки и лени концертных организаторов

Лучше выступать реже, меньше, но на правильной площадке, с подготовленным и отлаженным звуком.

У меня слишком уважительное отношение к музыке, чтобы неподготовленно и спонтанно это все делать. Я объясню — хорошее звучание материала, которое ты сделал, требует каких-то минимальных технических организаций. То есть — если это группа «её», то чтобы она прозвучала максимально хорошо, так как она звучит в записи, то элементарно нужны хорошо подзвученные барабаны, выведенные бас и вокал. Пусть там без всяких «дилеев», «ревербов» — окей, но все должно быть правильно сбалансировано, чтобы слушатель слушал не помехи и шум, а фразы, партии, месседжы и т.д. Лучше выступать реже, меньше, но на правильной площадке, с подготовленным и отлаженным звуком.

Группа «её» не играет на пианино, у группы «её» есть определенное звучание.

А все эти музыканты с гитарками возле ступенек… У нас, по-моему, этим уже злоупотребляют. По крайней мере, в Харькове была такая проблема, куда ни пойди — акустический концерт да акустический концерт!.. Настолько сами площадки привыкли, что им не нужно заморачиваться, ведь они любого музыканта, даже если это какой-нибудь Сергей Бабкин, у которого вообще-то есть полный состав, всегда могут попросить на гитарке поиграть и все, и никто не парится с техническим райдером или еще с чем-то.

А когда им попадается группа «её», а у нас же нет акустической гитары в принципе, у нас звучание богатое, электронное, есть обязательные барабаны, бас и вокал, то когда организаторы с такими, как мы сталкиваются, в ответ на наш райдер мы слышим «Вы знаете, у нас всего этого нет, но у нас есть вот пианино». Хм, хорошо, но группа «её» не играет на пианино, у группы «её» есть определенное звучание. Так что к этому вопросу с некоторых пор я отношусь даже с некоторым раздражением.   

О процессе создания песен

Слова в песне должны быть характерными, образными и уместными — ничего не должно резать слух, а если и резать, то только в хорошем смысле.

У меня все составляющие появляются одновременно, как правило. Если я начинаю что-то писать, то у этого «что-то» уже в самом начале оформляется образ, который дальше диктует мне и настроение, и слова. Когда я делаю куплет, то понимаю, что сюда подойдет только что-то конкретное.

Мне, кстати, очень нравится тот формат, в котором мы сейчас работаем. Ведь дома я делаю домашнюю работу на 90%, я полностью придумываю песню — с аранжировкой, вокалом, словами и бэк-вокалами. У меня есть полная раскладка песни до того момента, когда я приношу ее ребятам. Это очень удобно — парни уже понимают, что и как нужно делать; если добавлять какую-то аранжировку, то уже ясно, в какую сторону она должна развиваться. Так работать гораздо удобнее — ведь когда создаешь песню по кусочкам, то в конце уже непонятно, что вообще происходит.

Что важнее в наших песнях — текст или музыка? Лично мне все важно, даже в той музыке, которую я слушаю — я слушаю и слова, и мелодию, и аранжировку. Ведь есть у нас в стране такое превратное мнение — слово важнее музыкального оформления… Меня это, если честно, бесит. Потому что текста уже недостаточно. Одно дело, когда рок был протестом и самым главным в нем было слово. А сейчас же есть возможности делать, чтоб все-все было на уровне. И музыкально это обязательно должно быть интересно.

Честно говоря, в наших песнях я больше парюсь по поводу аранжировок и музыкального оформления, по поводу слов у меня к себе нет претензий — я знаю, что я не великий поэт, знаю, что пишу песенки, я их так и называю. Главное, чтобы слова не выпадали из музыки. Они должны быть характерными, образными и уместными — ничего не должно резать слух, а если и резать, то только в хорошем смысле.

О вплетении «Щедрика» в песне «её» «Wake up»

В одной песне я соединила Тину Тернер, «Sex bomb» и «Щедрика», и получилось что-то наше — английская песня в нашем прочтении.

Меня немного раздражают наши англоязычные проекты — о том, что они из Украины ты догадываешься только когда узнаешь об этом из «Википедии» или еще где-то. Потому что это какой-то суррогат британского поп-рока, но при этом ты чувствуешь какое-то палево — по качеству не дотягивает, а по смыслу ребята вроде как из Британии.

И однажды я поставила себе задачу — если бы мне нужно было написать песню на английском, но при этом сохранить свое, наше лицо, предположим мне надо было представить миру Украину или какой-то кусочек Харькова, то чтобы я могла сделать? Я поняла, что я бы использовала абсолютно дешевые трюки, обязательно добавив в такую песню что-то от нас, что-то очень узнаваемое. Тогда мне показалось, что самое узнаваемое из Украины — это «Щедрик-щедрик». Весь мир знает об этой мелодии, хотя толком не понимает – откуда. Может быть не знают слов, но слышали мотив.

Так что уже в самом начале создания песни «Wake up» я знала, что разворот будет в сторону «Щедрика», а как мне к нему подвести — не понимала. Но я крутила-вертела, там у меня песни «Simply the best» и «Sex bomb» вспомнились, и я подумала, что, о, это же очень классно получается — мы же действительно под влиянием Запада, отлично обрабатываем эту западную культуру и знаем ее, но при этом она накладывает отпечаток на нас и нашу культуру.

О любви к миру

Я весьма любвеобильная — ощущение любви к миру у меня присутствует. Жизнь нравится и планета нравится — я бы ее обняла.

О музыке, которая может вдохновить

В музыке обязательно должно быть лицо автора, там должна быть личность.

Мне нравится неожиданная, оригинальная, событийная музня. В этой музыке обязательно должно быть лицо автора, там должна быть личность.

Я должна отличать один мир от другого. Если это, допустим, Принс, то когда ты его включаешь, то оказываешься в абсолютно другом измерении — никто такого измерения не создает, это чисто вселенная Принса. Там определенная логика, мелизмы, наполнение. Это человек, который прекрасно владеет вот всем фанко-блюзовым-электронным волшебством. Делает он это как никто другой. Нельзя сказать — нравится мне он или нет. Он яркий и он личность.

В песнях, которые меня могут привлечь, должна присутствовать музыкальность как таковая. Чем разнообразней музыкальный язык, тем интереснее его слушать. Ведь если какие-то ребята играют одни и те же риффы, и нет разницы между ними и, скажем, Led Zeppelin, то через пару песен мне будет неинтересно их слушать. А вот если в песне все как-то меняется, развивается, мне будет интересно.

Альбомы Кендрика Ламара «To Pimp a Butterfly» и Дэвида Боуи «Blackstar» — моя отличная батарейка уже год. До этого три года водопадом идей у меня была Бьорк.

Все это есть у моих любимых Кейт Буш, PJ Harvey, Бьорк и Кендрика Ламара. Сейчас мы всей группой слушаем Андерсона Пака, Tame Impala, Hiatus Kaiyote. И еще есть такой офигитительный чувак BIGYUKI. Иногда мне даже проще территориально определять, что нам сейчас нравится. Австралия — это Tame Impala, Hiatus Kaiyote. Это Нью-Йорк, потому что нео-джаз происходит там прямо сейчас. Это Кендрик Ламар, потому что для меня это новая история черного хип-хопа, рэпа — не знаю, что это, но это охуенно. И Великобритания, конечно, со своими фриками, со своими Дэвидами Боуи и т.д. Там вообще все круто.     

Альбомы Кендрика Ламара «To Pimp a Butterfly» и Дэвида Боуи «Blackstar» — моя отличная батарейка уже год, нескончаемый запас вдохновения, всегда можно снова переслушать и что-то для себя взять нового. До этого три года водопадом идей у меня была Бьорк.

О зарубежных музыкантах, с которыми бы было интересно поработать   

Мне кажется, что у всех моих любимчиков кроме музыки в жизни вообще ничего нет. У них же их инструмент — как еще один орган. 

Да со всеми, но хотелось бы даже не посотрудничать в музыкальном смысле, а повариться с ними в одной тусовке, провести пару недель, понять, как они работают, как пишутся, как они придумывают, как джемят, сколько времени они занимаются музыкой, а сколько — сидят и жопу чешут. Чисто по-человечески мне это любопытно. Потому что когда я их вижу на сцене, вот этих своих любимчиков, то у меня такое ощущение, что у них кроме музыки в жизни вообще ничего нет.

У них же их инструмент — как еще один орган. Они с ним спят, просыпаются, гуляют, общаются и параллельно играют. По крайней мере от Стивена Брунера (Thundercat) у меня такое ощущение — кажется, что бас не покидает его рук. Так что в музыкальном плане мне необязательно с ними что-то делать, а вот пообщаться, поучиться, проникнуться и даже просто походить там тихонько тенью, подсмотреть как у них там все устроено желала бы вся наша группа.  

О дружбе и возможном сотрудничестве с украинскими музыкантами

Мы дружим со всеми, кто хочет дружить с нами. Еще весной, после выпуска мини-альбома «фрідом» и переезда в Киев, Женя Галич из O.Torvald, ребята из групп Sinoptik и «Вагоновожатые» нас очень закотировали, и с тех пор любят и поддерживают. 

Я за всеми потихонечку слежу, чтобы понимать, что вообще (в украинской музыке — прим. ред.) происходит и есть ли место для такой группы, как «её». Иногда на это я смотрю оптимистически, а иногда — с грустью и печалью.

По поводу сотрудничества… Пока мы только обсуждали, но вроде как должны записать песню с одной известной рок-группой. Но она еще не сделана и говорить об этом еще рано. Я люблю говорить песнями — она выйдет и тогда это уже будет событие, пока композиция лишь в мыслях.

Об интересах и вдохновении кроме музыки

Все увлечения потом перетекают в музыку.

Сейчас, кстати, стараюсь разбивать гранит и делать так, чтобы что-то начало интересовать еще, кроме музыки. Потому что наша компашка очень зашита вокруг музыки, музыкантов и мне уже становится тесновато. Я интересуюсь всем, что касается гуманитарных наук, скажем так.

Недавно дочитала роман Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы» — в результате была очень расстроена, грустная, потому что прогнозы там неутешительные. Кино смотрю и люблю — люблю Вуди Аллена, Альмодовара, Ларса фон Триера и, из недавних, замечательного Ксавье Долана. Очень жду его новый фильм «Это всего лишь конец света». Фильмы Майка Ли могут зарядить на полгода. Ясно, что все эти увлечения потом перетекают в музыку.

Безусловно, какой-то запас, который влияет на песни, имеется, но процесс его накопления бесконечен. У меня есть подозрение, что основное накопление у человека происходит в детстве, когда мы воспринимали все как открытые ворота, переваривали, еще без опыта.

Основной процент этого условного запаса — из детства, а дальше уже — все что видишь, слышишь, читаешь, общаешься, все это перерабатывается и склеивается. На меня влияет окружение, друзья. Хорошо поговорить с ними, а потом побыть самой часик-два и прикоснуться к чему-то не пересказанному, а из первоисточника — это может вдохновить. Даже выпить кофе и посмотреть в окно может послужить вдохновением — смотря, как на это настроиться.

О том, зачем ей музыка и группа «её»

Без группы и музыки — я зомби.

Раньше я думала, что для того, чтобы меня любили. Ведь я хорошая девочка, я молодец, я музыкой занимаюсь, я должна делать что-то, что я делаю хорошо и меня будут за это любить. И я очень страдала от такой распространенной мотивации.

По большому счету в любви-то я все равно нуждаюсь и т.д., но за последний год я поняла, что сейчас я творю, чтобы чувствовать себя живой. Группа и все музыкальные процессы меня наполняют и я чувствую, что я живу. Когда я вне этих процессов, то превращаюсь в ходячего зомби.

Ирина Маймур, Алексей Подчашинский

Фото: Marta Trenazer