Я так давно не видел «хуй» на заборе. От этого, мне кажется, падает рождаемость. Заебали эти граффити. Пишите «хуй», товарищи, и тогда все будет лучше! (2010)

Слово «покупайте» звучит слишком открыто, как самобичевание. Когда ты покупаешь не покупая, не задумываясь — вот в чем дьявол! (2010)

Главное жизненное правило — эпикурейство и гедонизм. Получай больше и не парься. Прикольно — самое главное слово. (2010)

Мне сложно говорить о впечатлении людей обо мне. Я не знаю, как со стороны это все выглядит, понимаете? (2012)

Я уже давно не помню провокаций со своей стороны. Да и провокации у нас всегда были беззлобные. Человеконенавистничества в том, что мы делаем, нет ни грамма. Скорее, сожаление. (2012)

То, что я делаю, я бы не назвал бунтарством. Протестом — тоже. Дело в том, что когда есть большая культура, тогда, понятное дело, должна существовать контркультура. Когда есть «Эрмитаж», должна быть обоссанная парадная как противовес. (2012)

В группе я — Карабас-Барабас. Никто не жалуется. Те, кто жаловался, — те уволены. (2012)

До сих пор помню совет моего папы. Когда в школе, по-моему, я первую группу свою стал собирать, мне папа сказал: «Сергей, не занимайся хуйней». Мне кажется, что это очень важный совет в моей жизни. Я подумал, что что-то в этом есть. Хуйня — мне нравится это занятие. (2012)

Мне, честно говоря, девяностые года не сильно помнятся — я был очень молодой и сильно занят. (улыбается) Поэтому что там происходило в общественной жизни — не очень помню, даже митинги. Они все как-то мимо меня проходили. Для меня важнее было существование «Пушкинской, 10», «Арт-клиники» и «Там-тама» (примечание: соответственно, арт-центр, клуб и кофейня, популярные среди творческих людей Санкт-Петербурга в 90-ые). Там, вроде, никто не митинговал. (2012)<